Raina Myst | Рейна Мист

Laura O’Grady

Имя под прикрытием/прозвище: Jack Stannard | Джек Станнард Имя второй личности. Дата рождения, возраст: √ 17.03. 1998. 18 полных лет

Особенности внешности:
√ Выглядит младше своих лет. Болезненно тощая. Не совсем понятно, мальчик или девочка. Не самая обычная форма ушной раковины. Очень сильно меняется поведение и предпочтения в одежде. Рейна обычно одевается небрежно, при этом словно специально старается максимально прикрыть себя, обязательно наденет какую-нибудь кофту с капюшоном. Джек же старается одеться поприличней, правда, при этом пытается выглядеть парнем, что, в принципе, получается у него довольно неплохо.
Способность:
√ Астральная проекция – выход из тела с последующими гуляниями по округе в виде нематериального, но вполне видимого лопоухого призрака, который еще и сказать что-то может, если захочет. Естественная способность Тело при этом находится совсем без сознания, признаки жизни еле-еле проявляет, на внешние раздражители не реагирует совершенно.
Рейна владеет этой способностью довольно неплохо, она может ходить вне тела около трех часов. Ее полупрозрачность бросается в глаза только при близком контакте. Иногда, если Рейна очень захочет, у нее получается становиться практически невидимой. Летать и проваливаться сквозь землю не умеет, правда, пользоваться каким-либо транспортом тоже не получается – машина или лифт проезжают сквозь нее. Зато умеет «опираться» на предметы, типа мебели, хотя реальной нужды в подобных действиях не испытывает – гравитация на ее проекцию не оказывает влияния, равно как и материя.
Что касается негативных сторон этой способности. Если Рейна долгое время не использовала способность, то может банально выпасть из тела. Также, когда она возвращается в тело, у нее сбивается координация любых движений, а также она плохо ориентируется в пространстве. Это происходит куда тяжелее, когда она возвращается в тело не самостоятельно, а из-за того, что достигла предела.
Джек не владеет способностью, знает о том, что она существует, но о том, что она делает именно – не знает точно.
Примечание: Если надо блокировать способность, необходимо воздействовать на тело, а не на проекцию. В таком случае происходит моментальный возврат в тело. Проекция не отражается в зеркалах, не видна на камерах и вообще воспринимается исключительно живыми существами. Пугает и раздражает животных.
Боевые навыки:
√ Умение драться – по нулям, что у Рейны, что у Джека.
По части остальных знаний и умений: Джек обладает техническим складом ума, обладает достаточно разрозненными и несистематизированными познаниями в некоторых точных науках. Пытается заочно учиться в техническом высшем учебном заведении и осваивает программирование. Рейна же играет на флейте (умела еще в школе), умеет кое-как выполнять какие-то бытовые дела. Джек же, если его вынудить попытаться приготовить, убьет того, кто будет есть его стряпню, плиту и всю посуду.

Должность, специализация:
√ Недееспособная, живет с опекуном. Студентка на заочном обучении. По большей части предоставлена сама себе. В перспективе, возможно, станет членом Знамени Свободы.
Происхождение:
√ Штаты, Манхэттен. В них она прожила большую часть времени, лишь однажды, около года назад слетав в Европу.

Биография:
Жизнь Рейны в этом мире началась с ошибочных расчетов. Она была не целью, средством для одной женщины, чтобы добиться лучшей жизни. Через замужество, через алименты – не суть важно, лучше, нежели оставаться практически в нищете. Но судьба в очередной раз подтвердила то, что ничего сказочного в этой жизни не бывает и простого пути к нормальному существованию из терний низов не существует. И надеждам этой женщины не суждено было оправдаться. Рейна оказалась в приюте, когда ей даже полугода не исполнилось, будучи совершенно ненужной своей матери.
Впрочем, это место было не таким уж и плохим. Детство в приюте не было сказкой, но там жить вполне можно было. Да, над ней нередко подшучивали другие дети, особенно с учетом того, как в разные стороны торчали ее уши. Но в целом ничего страшного не происходило, эта часть ее детства была в абсолютно нормальной. Иногда ее пытались определить в какую-нибудь семью, но все было безуспешно.
Когда Рейне было около десяти лет, все-таки ее смогли удочерить. Приемным отцом стал для нее Винсент Кроу. Будучи разведенным, с двумя выросшими и проживающими отдельно от него двумя детьми, он имел достаточно хорошую рекомендацию как вполне нормальный отец, который был бы в состоянии справиться с задачей по обеспечению ребенка.
Как оказалось – это было ужасной ошибкой. Спустя несколько месяцев после удочерения, Винсент показал девочке в полной мере, зачем же он ее взял к себе домой. Свою бывшую жену он на самом деле люто ненавидел, но не был уверен в том, что сможет контролировать ее, если начнет ее мучить. С беззащитным ребенком с таким же именем и немного похожей внешностью такой вопрос не возникал. Потому вся злоба, вся ненависть, которую Винсент копил в себе, вылилась на Рейну.
Бежать было некуда, девочка была до смерти напугана угрозами своего приемного отца в случае, если она кому-то проболтается. Боль, которую она терпела, от которой не могла никуда деться, сводила с ума. Ее рассудок ломался, не в силах справиться с насилием, которое происходило дома, раз за разом. Оно бывало раз в неделю или даже раз в две недели – но от этого легче не становилось. Страх новой боли терзал ее даже в тихое время. Сознание пыталось дистанцироваться от этого, забыть, представить, что это происходит не с ней, с кем-то еще. И оно стало другим.
Джек Станнард знал немного, но он быстро осваивался. Он не совсем соглашался с тем, что он находился в теле девочки, но был вынужден это терпеть. Также он знал, что кто-то регулярно мучается, терпит чужие приступы безумия, оставляющие кровь на  простынях и синяки на коже. Но это не он, это кто-то другой. Он слышал, конечно, обращения к себе по другому, но старательно их игнорировал или терпел.
Никто особо не замечал изменений в Рейне, не видел то, что ее сменял другой человек. Девочка и так была блеклой тенью того ребенка, что когда-то жил в приюте. Только вот если она замыкалась в себе от страха и тревог, то Джек же обычно пребывал больше в некоторой задумчивости, в размышлениях о том, кто же он на самом деле. Вся реальность твердила о том, что он является не тем, кем он себя считает. Но, будучи достаточно амбициозным и решительным пареньком, Джек решил, что постарается в будущем как-то исправить это, доказать этому миру право на свое существование.
Три долгих, наполненных мучениями и болью года казалось, тянулись вечно. Рейну постоянно душили эмоции, а Джек замыкался в размышлениях. Винсент в своем безумии, которое на выходило за порог их дома, тоже не замечал, что в теле его жертвы живут две личности. В школе же она худо-бедно училась, вызывая косые взгляды педагогов и других учеников, но никто не удосужился разобраться в замкнутом ребенке. 
Когда Рейне было четырнадцать, один случай перевернул ее жизнь. Винсент вернулся домой довольно пьяным и разозленным из-за неудач на работе. С особой силой он начал мучить Рейну. И довел ее до того, что девочка вышла из собственного тела. Стоя бесплотным призраком рядом, она наблюдала за тем, как ее приемный отец насиловал неподвижную оболочку. Винсент через какое-то время сквозь алкогольные пары смог заметить, что девочка не подает признаков жизни, не плачет и не делает вообще ничего. А когда он поднял взгляд и увидел полупрозрачную копию лежащего в коридоре тела, то протрезвел куда быстрее. Истошный вопль ужаса привлек внимание одного из проходящих мимо дома людей, но когда в ответ на стук в дверь прозвучало истеричное требование убираться, прохожий, оказавшийся относительно добропорядочным гражданином, вызвал полицию. Винсент не успел ничего сделать к приходу полиции, а вот Рейна таки смогла вернуться в свое сильно побитое и мучимое болями тело. Полицейские разобрались довольно быстро, благо все улики были налицо. Винсент довольно быстро оказался в наручниках.
И еще на моменте путешествия в сторону полицейского участка Джек начал контролировать тело, вообще не понимающий, как он оказался в машине. Правда, полицейские, в отличии от большинства обывателей, привыкли, что жертвы насилия ведут себя очень странно, спокойно отвели паренька в девичьем теле к следователю. Который, получив от Джека информацию о том, что подобное происходило в течении долгого количества времени, довольно быстро направил ребенка в сторону психиатрической лечебницы. Все-таки девочка, называющая себя Джеком, и говорящая о себе в мужском роде, а самом насилии говорящая, как будто это произошло не с ней, явно требует внимания соответствующих специалистов.
Рейна нашла свободу в стенах психиатрической лечебницы. Ее больше никто не мучил. Никто не трогал. А теперь она еще и могла выходить из тела. Она этим часто пользовалась, благо лечебница была относительно мягкого типа и не было никаких смирительных рубашек, в которых даже в нематериальном состоянии было шастать по округе как-то неловко. Но поначалу Рейна и не думала выбираться в люди, предпочитая добраться до природы и гулять уже по ней. Подобная жизнь казалась пределам ее мечтаний – она не думала о своем теле, которое лежало где-то далеко. Она наслаждалась прогулками на природе, одиночеством и покоем. Жаль было то, что иногда ее нередко возвращало к жизни, с неумело дергающимися руками, проблемами с ориентацией и встревоженными врачами. Она не хотела правда, делиться информацией о том, что же в действительности происходит, пока ее тело валяется без сознания. Ее куда больше интересовал мир снаружи, нежели разговоры с врачами. О прошлом она старалась не вспоминать. Кроме прогулок на природе, Рейна начала иногда общаться с людьми. Иногда она находила одиноких тоскующих людей и пытаясь завязать с ними разговор, пыталась выслушать их, сделать их жизнь немного лучше. С ними куда интересней было общаться, нежели с врачами. Правда, ее речь за все эти годы душивших ее эмоций и страхов, стала совершенно бесформенной, путанной и нескладной. Часто она говорила что думала, а не то, что, возможно, стоило сказать, даже если ее думы к теме разговора плохо относились.
Джеку в психиатрической лечебнице не особо нравилось. Да, он мог хоть кому-то доказать, что он существует, что он нормальный, полноценный человек. Ему указывали на то, что он не единственная личность, которая живет в его теле и он даже мог это допустить. Но все попытки установить хоть какой-то контакт с ней никуда не привели, никакие оставленные записки не помогали наладить общение. В конце концов Джек устал пытаться и бросил эту затею. Он пытался учиться, старался изучать что-то новое и посвящал свое время обучению.
Перед врачами встала трудная задача. Рейна сама по себе не давала объяснения, почему у нее иногда наступало практически коматозное состояние, а в диалогах изъяснялась довольно путанно и рассуждала о каких-то сторонних вещах, предпочитая вести диалог о ком-нибудь другом, нежели о себе. Она мало что помнила и даже не заботилась о провалах в памяти, которые возникали от появления Джека. Который, в свою очередь, тоже был не подарком. Парень с удовольствием поддерживал диалоги на абстрактные философские темы или же рассуждал о различных точных науках, но когда речь заходила о нем самом, упрямо игнорировал то, что не является изначальным владельцем тела и о Рейне старался не разговаривать. Слепить из них двоих одну личность у них не получалось. В то же время ни окружающим, ни самим себе ни одна из личностей не приносила никакого особого вреда. Потому врачи, махнув рукой, просто решили выписать ее из лечебницы, признавая пусть недееспособной, но вполне способной кое-как существовать в современном обществе. Городское правление подыскало ей опекуна и выделило пособие. В общей сумме Рейна пробыла в лечебнице немногим больше года.
Опекуном оказался Билл Мортенссон – стареющий юрист, который, в общем-то был только рад стать опекуном для подобного подростка. С Рейной ему удалось наладить отношения, с Джеком было не так легко. Да, парень был куда более нормальным, умел пользоваться головой и пытался в своей текущей ситуации иметь какие-то планы на жизнь. Но старику все-таки больше нравилась девушка, которая пусть и была с куда большими психологическими проблемами, неплохим букетом фобий и расшатанными нервами, обладала состраданием и пыталась помогать окружающим людям по мере своих скромных сил. Один раз Билл даже ради нее съездил вместе с ней в туристическую поездку по некоторым странам Европы. Впрочем, Джеку опекун тоже помог, разобравшись с его обучением и даже устроив его в заочный университет – очно все равно не получалось бы нормально ходить с учетом наличия Рейны. К тому же Билл был вынужден из-за дел сменить место проживания и переехал в Вашингтон, забрав подопечную с собой. О ее мутации он узнал, куда быстрее врачей, но, питая исключительно положительные чувства к девушке, бережно хранил этот секрет.

Связь:

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

Пробный пост

Пост с ролевой по Dragon Age
Переодевания не заняли много времени. Все-таки Мерриль не в военный поход собиралась, где потребовалось бы как минимум надеть что-то для самозащиты, а заодно прихватить уйму всяких мелочей. Доспех, подаренный Хоуком, посох, кинжал, целебные снадобья, огниво, бинты, еще всякой ерунды – ужас, а не сборы. А просто выйти в город – совсем другое дело. Надеть просто достаточно хорошее платье, прицепить к пояску на всякий случай кошелек с несколькими серебряками, чтобы если что-то хорошее приглянулось – купить это с легкостью. Единственное украшение, которое  использовала долийка – так это взяла белую лилию из вазы и, обрезав ножом стебель, заткнула цветок за ухо. Из какого сада она перекочевала в различные вазы и горшки в доме Хоука, Мерриль уже сама даже не помнила. Да и уход сделал свое дело – растения начали расти потихоньку, чем почему-то вызывали смех у иногда проходящего мимо Варрика.
В спешке спустившись вниз, долийка присоединилась к Каллену. Бодан почему-то провожал их тревожным взглядом, но она ободряюще ему улыбнулась, понадеявшись, что все-таки не отправляется прямой дорогой в Казематы. Во всяком случае, Мерриль предполагала, что если так будет, то Хоук ей обязательно поможет получить свободу.

Город встретил их достаточно привычным уже в какой-то мере шумом и суетой, которая, казалось, не будет меняться никогда. Эльфийка, впрочем, пусть и научилась терпеть стоически эту неправильную для нее жизнь, но вот свыкнуться и влиться в это общество, ей казалось, что она неспособна в принципе. Правда, Мерриль и не особо стремилась стать частью такой жизни. Да, она ловила иногда странные взгляды на себе, нередко даже неприязненные. Но какое ей дело до этого? Она любит Хоука. Довольно простой ответ на многие вопросы.
- Можно было бы здесь попытаться все осмотреть, - в задумчивой печали отметила Мерриль, когда они проходили недалеко от сгоревшего дома. Долийка была совсем не рада тому виду, что открывался перед ней. Вообще ей казалось все это безумней и безумней. Убивать одних людей ради свободы других людей? Это могло бы показаться логичным, если бы эти люди стояли на пути к свободе. Но нет же, наверняка обычная прислуга не имеет к этому никакого отношения. А так ей это показалось совершенно неправильным. Однако, высокомерие шемлен, как ей было уже достаточно давно известно, предела не имело. И сколько бы она не прожила – они всегда найдут, чем поразить долийку. В данном случае – достаточно неприятно.
Следующим испытанием силы духа оказались лавочники и торговцы, Да, Мерриль знала, что надо этих людей игнорировать и не обращать на них внимания. Обычно это удавалось, когда она могла с кем-то поболтать в это время, чтобы хоть как-то отвлечься. Но сейчас ее компанией был не самый болтливый храмовник в Казематах. Потому долийка просто старалась с лицом стоика пройти мимо этого галдежа. В какой-то мере это даже получилось, хотя на торговку украшениями она глянула с некоторым замешательством, ибо совершенно непонятно, кого назвали ее господином. Все-таки она никому не прислуживала. А Творцов называть господами по меньшей мере неуместно. Однако долийка вспомнила одно из многочисленных наставлений от Варрика, о том, что нет смысла с ними разговаривать, и потому просто отвернулась, постаравшись выбросить слова, вызывающие у нее недоумение, из головы. «Хоть уши затыкай и жди, пока пройдешь мимо них».
— Да, из долийцев, — ответила Мерриль, опуская взгляд вниз, стараясь не думать о том, что наверно, большинство знакомых долийцев будет против подобного определения. Хотя сама бывшая Первая до сих пор считала себя частью народа и верила в то, что ей надо делать то, что должно - изучать элювиан и пытаться его отремонтировать. Это было важной целью для нее, и она ею и осталась. А то, что именно Маретари и другие клана Сабре считают, что она одержимая, порождение тьмы и так далее - Мерриль могла это только пережить и попытаться убедить кого-то еще в полезности своих трудов для всех элвен.
Вопрос об одержимости почему-то скорее позабавил Мерриль, нежели встревожил. Все-таки это было действительно смешно — она слишком уж хорошо знает об одержимости, чтобы быть уверенной в том, что никогда не позволит какому-то духу овладеть своим телом, каким бы добрым и полезным он не был. Потому Каллену лучше бы спросить об этом Андерса, если допустить возможность того, что они каким-то образом пересекутся в мирной обстановке.
- Ну, может они и были, но даже если и были, то в куда меньшем количестве. Не так уж часто долийским хранителям ведомо отчаяние в такой степени, чтобы толкнуть их на подобное безумие. Да и даже в этом случае, хранитель скорее предпочтет умереть, нежели стать угрозой для кого-то из других элвен, - с чуть печальной улыбкой ответила эльфийка, ступая босыми ступнями по ступеням, ведущим вниз, в Нижний Город. Все-таки подобные рассуждения имели некоторую толику легкого осуждения того, как поступают люди со своими магами. Что доводят их до отчаяния, заточив и начав контролировать их жизнь во всех подробностях. И в результате чего получают множество одержимых, тех, кто использует магию крови во вред окружающим. И в ответ делать жизнь всех магов только хуже. И дальше по замкнутому, очень плохому кругу. «Очень надеюсь, они не поэтому называют эти тюрьмы для магов Кругами, что это название связано с тем, чтобы демонстрировать подобную жестокую судьбу несчастных людей.»