[AVA]http://s018.radikal.ru/i500/1509/7d/802d893cd384.jpg[/AVA]
Только слабаки и глупцы поджидали подходящего повода, чтобы выпить. Я же, как человек, обремененный интеллектом, знал, что выпить можно всегда. Будто бы современный мир подкидывал нам  для этого мало поводов. Уволили с работы? Выпей. Устроился на новое место? Выпей! Бросила подружка? Напейся! Не бросила? Напейся и брось ее сам! Умер соседский попугай? Дорога в куриный рай несчастной птице, ну а ты смажь ее крепким солодом. Птичка выжила? Двойная радость! Что похороны, что рождение маленьких спиногрызов, что купля, что продажа сраных автомобилей – количество поводов опрокинуть в себя стаканчик никогда не менялось, менялась только тональность мероприятия да тематика тостов. Так уж устроены прямоходящие – чтобы там нам ни говорила добрая католическая церковь, осуждающая разврат и массовые попойки. Люди пили во все времена: в плохие – в попытках забыть, в хорошие – чтобы отпраздновать. Когда ничего не случалось, мы пили за то, чтобы что-нибудь случилось. Так что для всех лапуль, желающих сунуть носы в мой развязный образ жизни, у меня всегда был один ответ. Кусните себя за зад, радости, и кончайте уже строить из себя примерных паинек и сердобольных монашек. В конце концов, ваши грешки – самое интересное, что есть в ваших жизнях, унылые вы мудозвоны. К тому же, для справки, я был наполовину ирландцем, а для нас паб – это такая форма существования. Мы не пили, чтобы упиться, мы пили, чтобы протрезветь, вот и вся разница. Это хилые англичанишки тонули в выпивке, настоящие ирланды в ней плавали! Махнув бармену, я придвинул стакан, прося обновить мой двойной виски по пятому кругу. Хорошее пойло еще никому не мешало, а в особенности тем, кто старательно пытался стереть из своей памяти вчерашний день. Вот за что я люблю алкоголь – за его ненавязчивый сервис и шаговую доступность. Опрокинув в себя новую стопку, я довольно поморщился, тряхнув головой. Единственным минусом моего невинного увлечения было неминуемое завтрашнее похмелье, а так же недостаток общения, дефицит которого особенно остро чувствовался после полуночи. В баре, как я успел заметить, окидывая его поплывшим взглядом, тусила парочка завсегдатаев, уже не помнивших ни собственного имени, ни причины, благодаря которой все мы встретились в столь благословенном месте, а еще пара-тройка новых лиц, которых я здесь раньше не видел. Наверняка, какие-нибудь безусые неофиты, припершиеся сюда, чтобы бездарно слить в воронку забытья свою первую и удачно сданную сессию. Эх, что ни говори, а хорошие собутыльники попадаются чертовски редко. Сварливо крякнув, я поерзал на высоком барном стуле, болтая ногами и делая очередной глоток принесенного крепкого солода. Закончившийся уже не в одиночестве – задорно покачиваясь, напротив меня приземлился занимательнейший гомо бухиенс, то есть, человек пьющий, а не налакавшийся педик, что бы вы там себе не надумали. Подоспевший ко мне алкогольный круиз в теле мужика пребывал в моей любимой кондиции. Ни хрена непонятно, но уже жутко весело. К тому же у моего нового знакомого оказалась шикарная обывательская внешность - светлые глаза, светлые волосы, изрядная лопоухость и очевидная языкатость. Словом, ничего примечательного, этакий чистый лист - никаких опознавательных знаков, никаких ярлычков и клише, по которым я легко мог отследить его причастность к той или иной социальной группе. Такой мог быть кем угодно - ночевать в подземке или направлять самолет на Башни-Близнецы, стоять в очереди за молоком или планировать ограбление музея. Всего лишь один из миллионов, человек из толпы, лицо которого никто не запомнит, и в этом-то заключалась вся прелесть подобных шапочных знакомств – проговорив всю ночь напролет, мы так и расставались незнакомцами, не знающими, что из сказанного было правдой, а что – ложью. Мое восхищение своей нежданной удачей не способна была даже сбить странная тема, выбранная моим лопоухим амиго. Подумаешь, майонез. Я встречал людей с фиксациями и покруче. 
- В душе не еб… мм, интересуюсь, приятель. Но, наверное, любая, если ты пытаешься сделать его из своих собственных яиц, не? – искренне оживившись при виде собеседника, гоготнул я над собственной шуткой, даже в пьяном угаре показавшейся мне ниже пояса. Не, и правда – ниже.
- Знаешь, как у нас говорят – алкоголь не помогает найти ответ, но он помогает забыть вопрос, – расплывшись в любящей весь мир улыбке (подозревая, что та немало растянула мои бородатые щеки), я добродушно протянул вперед руку, представляясь: - Купер. А ты кто такой будешь? Конечно, можно было представиться и вымышленным именем, но зачем? Моя фамилия и так походила на студенческую кличку, да и потом, я был не уверен, что к утру мы вообще вспомним обстоятельства нашего знакомства, не то, что какие-то там имена. Не распыляясь после крепкого рукопожатия, я махнул рукой бармену, подзывая того к нашему столику: - два скотча – для меня и моего нового друга!

Вот, я же говорил, что мы сопьемся, мм, то есть сработаемся! Мой неожиданный собеседник назвался Дуэйном, и, стало быть, какая-никакая толика ирландской крови все же плескалась в этих щуплых жилах. Темная лошадка*, значит. Ну что ж, так даже интереснее. Мы, ирландцы, должны держаться ближе друг к другу, к тому же, через пару стопок парнишка нравился мне все больше – задорно опустошал свою долю, стуча по столу и требуя добавки, смеялся над моими шутками, словом, был весел, в меру умен и словоохотлив, а другого от собутыльника никогда и не требовалось. Разумеется, мы могли бы общаться и без всякого алкоголя, но кому интересны эти трезвые разглагольствования? На мой взгляд, полезные свойства выпивки частенько недооценивали. Бокал хорошего красного вина улучшал кровообращение, рюмка янтарного коньяка расслабляла от тягот трудового дня, а то количество виски, которое мы вылили себе в горящее нутро, и вовсе снимало все оковы современного общества, развязывало языки, делая все происходящее проще в разы. Недаром на моей малой родине всегда пребывало в почете утверждение «Хочешь узнать человека – сядь с ним выпить». Только вслушайтесь, с каким апломбом звучала привычная ролевая модель, со скрипом напяливаемая на рожу каждым чертовым утром. Мэрилу Купер – главный редактор солидного печатного издания, безответственный журналист, любящий свои статейки больше, чем все остальное человечество, примерный эгоист, сын, брат и внук, любимец продажных женщин и неплохой друг, а еще чувак, от малейшей ошибки которого могла завариться нехилая каша. Не слишком ли высокая планка для такого маленького человека, как я? То ли дело сейчас – просто Куп, без явок, паролей, сраного долга и груза ответственности, который в последнее время так и норовил придавить и сложить меня вдвое. Там, наверху, вообще в курсе, что я и так половинчатый? Так что, передам-ка я привет карме и сраному мирозданию: вы, два гребаных крокодила, хватит надо мной глумиться, потому что вангую, результат вам не шибко понравится. Надорвавшийся карлик – это как-то даже не комильфо. Опрокинув очередную стопку, я невесело крякнул, бросив в рот кусок кислящего лайма и как раз поспевая для поддержания беседы. Подперев буйную пьяную голову и рискуя составить серьезную конкуренцию Роденовскому «Мыслителю», славный парень Дуэйн желал пообщаться на столь спорные темы, что это определенно требовало добавки. И не одной. Так оно обычно и бывает. Сначала человек пьет виски, потом виски пьет виски, а в конце виски пьет человека.
- Знаешь, кто толкает такие хитровымудренные речи и вносит смуту в ряды нормальных граждан? Веганы, чувак. Сраные веганы – все зло от них, - искренне посетовал я, делая знак официанту и предлагая двойной порции крепкого Джонни Уокера стать в нашей паре третьим.
- Орех похож на мозг, нет, я с них все-таки худею, Дуэйни-приятель. Что будет дальше – запретят мацать титьки коров и доить молоко, чтобы не оскорбить их нежные рогатые чувства? Потом они скажут, что ножки цыплят похожи на несформировавшийся человеческий бицепс, и до кучи запретят еще и их? Пусть сначала поцелуют мой зад – вот что я тебе скажу. Как жрал орехи, так и буду. Вприкуску с горячим бифштексом, ребрами на гриле и сочным гамбургером, - вспылив, я поднял принесенный заказ, чокаясь со своим партнером по позднему вечеру. – Бывал я как-то на их сектантских сходках, по работе, конечно, но чуши наслушался изрядно. Бродят парами, сосут сок из моркови, едва ли не поклоняясь капустным вилкам – жуткое зрелище. А потом и вовсе начали вещать. Позвольте, мол, своим детям самим решать, кто они – убийцы или спасители! «Дайте своему ребенку яблоко, и он съест его», - так орали они. «Дайте ему кролика, и он будет с ним играть!» Хрена с два, скажу я тебе. Если мой спиногрыз начнет играть с жареным кроликом, я первым сдам его в дурку. Ну, что я, не прав что ли? – резонно заметил я, хлопая себя по карманам и только потом вспомнив, что давно бросил курить. Привычка, вот же ж въедливая дрянь. Вроде нет-нет, а рука все же тянется.
– Так что, если эти мутанты все-таки разбушуются и начнут передел мира – надеюсь, первыми они прихлопнут этих любителей спаржи и фасоли. А уж потом занимаются своими терками с правительствами и вояками. Оставят нам красивых человеческих баб – большего и не просим. А может и мутантских, - обожгя горло солодовым содержимым рюмки, мне в голову вдруг пришло, что дамочки с супер-силами могут быть и супер-красивыми. Ха, выкуси тогда Лоуренс, свет на тебе клином не сойдется. В море всегда полно другой рыбы. Главное, чтобы было, за что ухватиться, а уж красноглазая она там, или орет, как баньши – дело второе.
- Ну, за баб, то есть. Хорошо с ними, заразами, а без них еще лучше. Как сам-то думаешь – хороши мутантские бабы, али нет? – душевно икнув, поинтересовался я, всеми руками и ногами поддерживая теорию моего друга. Алкоголь определенно влиял на мой мозг иначе. Я прямо-таки наяву видел всю сложность и глубину поднятых нами тем и построенных отсылок и аллюзий. [AVA]http://s7.uploads.ru/zGmYU.jpg[/AVA]

*Имя Дуэйн происходит от ирландского имени Дуан – «темный».

Нет, я, конечно, знал о бытовавшем в узких кругах мнении, что пьяный Купер был болтливее, чем обычно, как минимум, вдвое. Но, во-первых, я искренне полагал, что подобные слухи являются происками недоброжелателей, стремящихся очернить мое доброе имя посредством поклепа и гнусных наговоров. Во-вторых, же, я, как правило, был слишком пьян, чтобы опротестовать эту наглую ложь и призвать зачинщиков к ответу. Однако, посмотрел бы я на них сейчас, попадись они под горячую руку непременно бросившегося защищать меня Дуэйна. Мой новый знакомый, похоже, был совершенно очарован моей скромной словоохотливой персоной – ни разу не пытаясь перебить мой монолог о вредных поедателях зелени, он лишь многозначительно кивал, вставляя меткие и глубокомысленные ремарки время от времени. Подобное отношение от, казалось бы, совершенно постороннего человека, трогало меня до глубины души – и я, со своей стороны, мог с огромнейшим удовольствием заверить его, что это чувство взаимно. Я, будто бы, на один короткий вечер обрел свою потерянную половинку – ну или полторашку, принимая ко вниманию немалый рост Дуэйна. С невыразимым дружеским участием вглядываясь в лицо молчащего собутыльника, я наблюдал, с какой величественной плавностью и неторопливостью перетекают шевелящиеся брови, подчиняясь волне, поднятой дергающимся носом этого гордого ирландца, моего свежеобретенного брата. В том, что он разделяет мое мнение, не было никаких сомнений. Чего только стоила его выведенная теория, касающаяся пользы свиданий с вегетарианками – какой полет свободолюбивой фантазии, какая острота мысли! До сего разговора мне и в голову не приходило, что в подобном межвидовом скрещивании могут быть плюсы – но Дуэйн, вот же ж, пробивной малый, заставил меня взглянуть на это под другим углом. Подумайте только, женщина, любящая пить винишко и не требующая, чтобы ты приезжал за ней на крутой сраной тачке, потому что ее выхлопные пары убивают индеек в Алабаме! Не требующая отвести себя в лучший гриль-бар Нью-Йорка и купить меховое манто, потому что ее маленькому заду вдруг стало холодно. Кто посмел бы назвать эту ожившую мечту существом из плоти и крови?!
- Дуэйн, да ты гений, – восторженно взревел я, стукая пустой стопкой по столу, и одновременно пытаясь обнять его и налить в наши опустевшие бокалы. – Мы обязаны выпить за это! – наполнив стопки до краев, я поднял свою рюмку, торжественно провозглашая: - за тебя, друг мой, блестящий стратег, выдающийся человечище! Пусть никогда не поразит тебя безсисечная карма, а стаканы всегда будут полны! Эй, слышали все! – обратившись к остальным завсегдатаям местного питейного заведения, привстал на стуле я, высоко салютуя. - Пьем за Дуэйна, он угощает! – едва не прослезившись от слаженного хора одобрительных голосов, я опрокинул стопку в горло, чуть морщась от жаркого тепла, опалившего горло. Разумеется, от чутких репортерских глаз не укрылось то, с каким взглядом мой приятель посмотрел на свою руку, едва наша с ними беседа зашла на территорию женского царства. Мне даже не нужно было смотреть, чтобы понять, что и его постигла эта проказа двадцатого века, это хитрая уловка, с помощью которой дамочки с глубины веков заманивали несчастных мужчин в ловушку. Мой дружище Дуэйн был глубоко и безнадежно женат. И учитывая то, что он предпочитал коротать свой вечер в компании циничного пьяного карлика, а не подле мягкой юбки своей женушки дома, лучше любого сеанса у гребаного психолога говорило мне о том, что этот брак вряд ли можно было назвать счастливым. – Закинув в рот пару луковых колечек, я негодующе захрустел, заранее порицая его потенциальную супругу и обвиняя ее во всех грехах. Мы были знакомы с Дуэйном всего пару-тройку часов, а я уже был готов поставить на кон свое левое яичко в том, что во всех семейных невзгодах нет его вины. Мой приятель был отличным мужиком, смешным, компанейским, разговорчивым и умным, а вот она, скорее всего, была тощеватой занудной плоскодонкой, допускающей его до тела исключительно по церковным праздникам. Недаром же в беседе он упомянул про так насмешивший меня «ген сисек». Дружищу было так хреново, что он даже готов был кидаться на мутантских баб, растягивающих свое тело, как пастилу. Таким макаром до самоубийства и просмотра слезливых мелодрам недалеко! Вот и спорь после этого, что все беды не из-за женщин!
- Послушай меня, дружище, - проникновенно положив руку на сердце, затрещал я сломанным радиатором, стремясь во что бы то ни стало помочь своему бро и спасти его от ужасной участи: - послушай меня, потому что я в этих человеческих отношениях собаку съел. Не в прямом смысле, конечно, хоть я и бывал в корейском ресторане, и на вкус дворняги так себе, ну да сейчас не об этом! Я к тому, что это нормально, если ты вдруг не можешь кого-то там отпустить и поэтому сидишь здесь со мной. Это ведь, знаешь, только романтичные соплежуи талдычут, мол, ой, у меня с бывшими отличные отношения, мы расстались друзьями, бла-бла-бла, потому что х*рня это все! Это же значит, что они никогда не любили друг друга, то была симпатия, привязанность, но не любовь. А вот если вы расстались, и ты хочешь, чтобы она сдохла или ее забили старым, ржавым крюком, вот тогда то была любовь! Искреннее, светлое чувство, ради которого стоит умереть. Ей, конечно, не тебе. Потому что – ну что такое этот ваш брак? Это ведь, считай, все равно что делать ставку на половину твоего состояния, что ты будешь любить ее вечно. Я не знаю, что я буду делать на следующей неделе, какой там заглядывать так далеко. Так что если вы там расстались, или, ну я не знаю, она тебя бросила и выкинула все твои вещи из окна, утопив твой ноут в серной кислоте, перессорила тебя со всеми твоими друзьями и удалила все твои аккаунты в соцсетях, то не расстраивайся! Я вот не расстраиваюсь! Хочешь, расскажу, как меня сегодня обломили? – понимая, что за этот короткий вечер мы уже успели стать друг другу кровными братьями, решил признаться я в своем вечернем фиаско. Вот она, сближающая сила алкоголя. Он не понимает, что я говорю, я не понимаю, что он говорит, но мы оба понимаем друг друга.
- Короче, работаем мы вместе с одной дамочкой. Фифа - высший разряд: рыжая, ноги от ушей, глазища на пол лица, дак еще и умная. Я, естественно, начал к ней подкатывать, ну, там знаешь, завалю работой больше остальных, оставлю до вечера, напрягу в выходные. Она мне даже кофе приносила с утра и работала личным шофером. Оказывал ей знаки внимания по полной, стало быть. Думал, у нас все на мази – она тоже начала, ну, это их бабское – то ресницами стрельнет, то заартачится, мол, не буду мелкой помощницей работать, не для того училась, то выходной вон взяла, чтобы я, конечно, проявил интерес, что, куда, с кем, мол. А сегодня – апофеоз, является в офис хахаль еешний, здрасьте, забор покрасьте, я, стало быть, хороший друг вашей рыжей, и сейчас мы удалимся до ближайшей аптеки, чтобы потом беспрепятственно дружить друг с другом нашу теплую сердечную дружбу. И стоит, знаешь, ухмыляется, коронками светит. Как бишь его? Стремное такое имя, похожее на город во Франции. Марсель? – с надеждой поинтересовался я, совсем забыв, что мой знакомый просто физически не может знать разукрашенного паяца, испортившего мне весь вечер. – Ща, подожди, - насуплено хмуря складку между бровями, я усиленно изображал работу мысли, и правда стараясь вспомнить имя татуированного лавера Патриши. – Короткое такое, буквы четыре, не больше. Слушай, а может его звали Гент? – просияв, предположил, от души чокаясь с Дуэйном. Правда, тот, если моя загулявшая память меня не подводит, находился в Бельгии, а я точно помнил про страну картавящих лягушатников. Гребанный хахаль Патриши даже сам походил на французишку – напыщенный, наглый, франтовитый. Знакомьтесь, это Лион, мой хороший друг, – мысленно передразнил я тонкий голосок Лоуренс, хлопая себя по лбу.
- Во, точно Лион. Ну, как корабль назовете, так на нем и напишите, в общем. Назвал бы так своего ребенка? Нет? И я вот о том же. Смазливый, раскрашенный, стильный, как девочка из таиландского хора поющих кадыков. Будь моя воля, я, конечно, Лоуренс не то, чтобы с работы, я бы ее с ним до конца коридора не отпустил, но кто ж меня спросит? Такие вот дела, - горестно вздохнув, я потряс пустой бутылкой, безнадежно надеясь, что та сможет заполниться заново. – А вообще, баба с растягивающимися конечностями – это хорошо. Могла бы не вставая добыть нам сейчас новую бутылку. Хороший ты мужик, Дуэйн, - оперевшесь небритой щекой на согнутую руку, признался я, удивляясь, зачем он качается из стороны в сторону, расплываясь перед глазами. - Говоришь ты такой, говоришь, а тебя и слушать приятно. 
[AVA]http://s7.uploads.ru/zGmYU.jpg[/AVA]