Либо это было величайшее из совпадений, либо чья-то спланированная акция. У них была возможность сделать хотя бы что-то, чтобы изменить отношение людей к Знамени в лучшую сторону, а теперь все это было задавлено скоростным экспрессом новости о подрыве электростанции. Я надеялась, что статья с Сайберфоксом окажется сенсацией, вызовет массу разговоров и заставит усомниться в правильности некоторых доводов, которые так настойчиво заливали масс-медиа в головы граждан этого государства. А теперь… ну, они молодцы, конечно же, потому как, ненароком, побили или попытались побить карту противника.
У Купера даже язык не повернулся ответить, что у меня паранойя, когда я предъявила ему сей неутешительный факт за закрытой дверью. Кто-то здесь сидит и, вполне вероятно, сливает кое-какую информацию кое-кому постороннему. Таких совпадений не бывает и быть не может. Конечно, стоило только подумать об этом, как выкинуть из головы было уже невозможно. Кто-то из моих коллег, которые остались после скандальной и опасной ситуации каким-то образом причастен к сливу информации. Только вот кто об этом знал? Купер, я, возможно, еще несколько человек. Мысли были лихорадочными и довольно неловко перескочили на еще один спорный, но, не исключено, что и очевидный довод. Купер ведь тоже свалился на голову как гром среди ясного неба. Об этом я, разумеется, ничего не сказала.
А теперь газета искала новых журналистов. И, конечно же, я выразила свое огромное желание присутствовать на каждом собеседовании. Одобрение этого решения, к сожалению, оставалось исключительно на усмотрение главного редактора, но я постаралась избежать всяких двусмысленность, когда говорила, что, хотя бы должна послушать, что они говорят. На деле же, я хотела понять насколько правдивы будут их слова. Эмпатия должна была заметно облегчить мне эту задачу. Только вот почему-то я ровным счетом не знала ничего о мужчине, который только что обратился ко мне со словами о собеседовании. Похоже, у меня только что возникло несколько новых вопросов.
Подозревать только что оказавшегося в поле зрения журналиста мне пока еще было не в чем, поэтому улыбка вышла приветливой.
- Привет, - спокойно ответила я, потому как у нас давно уже никто не придерживался строгих рамок в обращении друг к другу. Ховард изначально строил со всеми так свои отношения, а Купер… ну Купер умудрился значительно преуспеть в продолжении дел прошлого редактора. – Я провожу. Пэт, - представилась, даже протягивая руку для рукопожатия. – Ну и небольшой совет, не стоит называть Купера, мистером Купером, - понизив голос, я сделала вид, что разглашаю какую-то секретную информацию. На деле же, Купер просто обойдется. Нужно же было чем-то отомстить ему за то, что я не знала ни где работал этот мужчина, ни как его имя.

В моем стакане крепкого, как ад, кофе оставалось ровно наполовину, а настроение уже было хуже некуда. И нет, это не потому, что впереди маячило до отвратительности бодрое утро сраного воскресенья, которое, так, между прочим, должно было быть выходным и застать меня пускающим слюни в моей холостяцкой берлоге. Я никогда не был против попинать пару лишних задниц во внеурочное время. И даже гребаное такси, усвиставшее прямиком перед носом и обдавшее шнурки моих любимых кроссовок издевательским облачком летней пыли, не могло надолго вывести меня из себя. Я бывал в Нью-Йорке и там это было обычным делом, так что я, при всем желании, не мог списать свой паскудный настрой на показавшую мне зад желтобокую тачку. Проблема состояла в том, что я знал, в чем моя проблема. В сраном, мать его, Вашингтон-Пост, напечатавшем сраную статейку на страницах своей сраной газетенки, которую – по сраному стечению обстоятельств! – прочли всего-ничего примерно сраные шестьсот тысяч человек. О, стоило так же упомянуть мою любимую часть – та самая статейка о террористическом нападении мутантов вышла аккурат в тот же день, что и наш бабочковый пасквиль о доброте славного дядюшки Сайбера, о чем мне не преминула сообщить влетевшая в мой кабинет и устроившая представление Лоуренс. От гимнастов Дю Солей получил я пизд*лей, - наблюдая за психующей взвинченной рыжухой, я начинал понимать, отчего всем ураганам и смерчам дают женские имена. Но несмотря на очевидно бабскую и экзальтированную истерику, я не мог не признать, что в подозрениях Мартиши есть доля правды. Кто-то подставлял «Миллениум» - методично, изворотливо, хитро, пытаясь пустить нашу, и без того утлую, лодку на дно информационного безмолвия. Что может быть проще – выстави единственное издание, защищающее мутантов, пустобрехами и лжецами, и вскоре большинство будет покупать мою газету лишь для того, чтобы завернуть в нее хот-доги перед очередной игрой «Вашингтон Уизардс». Надо ли говорить, что в мире коррупции и желтой прессы я воспринимал это оскорбление более, чем серьезно?
О том, не подозревает ли Лоуренс меня самого, я не спрашивал. Во-первых, не хотел тратить время на и без того очевидный факт – мы знали друг друга слишком короткий срок, чтобы сосаться в десны, признаваясь в бесконечной верности, а во-вторых, я и сам не был уверен, что не сыграл на руку невидимому противнику. Игра, казавшаяся мне поначалу забавным таинственным приключением, приобретала черты сербского арт-хауса с вилами и хороводами членов тайной ложи в простынях, а потому я намеревался как можно скорее изучить правила. Ну и снести пару повинных голов, куда без этого. Первым делом взяв распечатку офисных звонков и получив от админа системы запросы моих сладких новообращенных коллег, я мигом узнал много любопытного. Например, что в основных интересах большей части офиса похвально лидировало всего две темы: «Как избежать уголовного преследования за разглашение служебной информации» и «Как отравить босса – яды функционального действия, не обнаруживающиеся в крови». Если бы глупость казнили, население земного шара уменьшилось бы как минимум втрое. Почему не на половину? Я все еще верил в себя и Стивена Хокинга, да хранит Господь его навороченную голову и удобное кресло. Поэтому, после массовых репрессий и тоталитарного прореживания местной репортерской оранжереи мне вновь требовалась пара рабочих рук и быстрых ног, ибо на мозги я уже не рассчитывал.
И, по ходу, не зря, - толкнув стеклянные двери издательства, я остановился, мрачно разглядывая возникшую перед глазами картинку. О том, какой именно смазливый экземпляр выберет себе рыжуха для подшефства, я мог бы назвать даже с завязанными глазами и укурившись до состояния гусеницы из «Алисы в стране Чудес». Похоже, она всерьез решила делать все наперекор, потому что в этот раз ее выбор переплюнул даже самые смелые мои ожидания. Разуй чакры, Лоуренс, - невербально транслировал я, сверля взглядом надетые на ноги ее визави мягкие валенки. Это же голимая жесть, да за такое следовало бы назначать смертную казнь еще в утробе матери, или откуда берется такое вот… это? Это же как моровое поветрие, как семь египетских казней, обрушившихся на мое, ни в чем не повинное, издательство. О том, что будет дальше, я знал не понаслышке – не далее, чем завтра в гардеробе Мартиши появится свитшот, в холодильнике – все для смузи с маршмэллоу, а там и до коворкинга с рисёчем недалеко. Скривившись, как от недозрелого лимона, я глянул на второго кандидата, выступающего полной противоположностью нового офисного питомца Мартиши. «Я писал статьи на спине убитого товарища» - говорил мне его тяжелый взор из-под насупленных кустистых бровей, подтверждаясь суровым видом и манерой держать себя. «Танк переехал мне правую руку, затем левую, потом голову и обе ноги, но, усилием воли зажав мышку во рту, я закончил свою статью, нажимая на «Отправить» куском отстрелянного носа». Издалека слыша звон цельнометаллической простаты, я мог бы дать руку на отсечение, что кандидат номер два только что вылез из диких степей полевой журналистики. Буйные кудри, правда, несколько портили сию брутальную картину, превращая сурового рокера в джинсе в того еще любителя слащавых баллад Джоша Гробана и Гару. Ну что же, прелестно. В моем ведомстве – прилизанный хипстер в уггах и психованный кудряш с посттравматическим синдромом после какой-нибудь военной точки. Карамельный маккиато или привкус жженой резины? Мог ли этот день стать еще хуже? Определенно - да.  Многозначительно пихнув стакан недопитого кофе в руки Мартиши, я по-акульи улыбнулся сотруднице, призывая ее кончать миловаться и начать уже работать. Тем более, она же сама вызывалась поприсутствовать на собеседовании с новыми сотрудниками. Вот пусть и займется стенографированием – тетку из отдела кадров я уволил две недели назад, а возможные побои, нанесенные кандидатам, кто-то да должен будет зафиксировать.
- Значит так, - рявкнул я, с высоты своего роста поочередно взирая на офисный планктон, не годящийся пока даже на корм чайкам. – Буше и, как там тебя, - Кларк? Может мне еще подождать, пока вы тут сделаете селфи и зачекинитесь с кружечкой латте? Расчехляйте молескины, двигайте своими топсайдерами, и вперед, в гору -  в мой кабинет на втором этаже. Оба. Лоуренс, ты с ними, - зыркнув в сторону рыжухи, скомандовал я, прибавляя добрую порцию язвительности в чайную чашечки ее терпения. А что она думала – что я забью на устроенный ею перфоманс, а в конце мы обнимемся, забыв обо всем, что было? 
- Рассадишь их и по пути объяснишь, что мое время стоит как яички Фаберже. Золотые, я имею ввиду, а не те, что покоятся в гробу у старины Карла. Пусть заранее начинают ненавидеть друг друга. Живее, мы пишем новости, а не некрологи, - поторопив сотрудников и прибавив им ускорения, я грозно направился в сторону лестницы, одним своим видом обещая тому, кто придет последним, досрочную дисквалификацию.

Мать моя женщина! И вот это… мое будущее командование? Черт, начальство! «В цирк не взяли - в клоуны пошел?!» Твою ж через колено! А я думал, детский труд в США запрещен. Пытаюсь подобрать нижнюю челюсть с пола, прикидывая размеры катастрофы. До пряжки ремня в лучшем случае. Чашку бы на голову не взгромоздить, приняв за передвижной столик… Лижье что, нас с Чаком как самых любимых жен специально в отдел «мелких происшествий и незначительных новостей» батрачить отправил?
А оно еще и разговаривать умеет. Со всеми вытекающими. Комплексами. Нет, реально, не подфартило креветке: мало того что всю жизнь задницы нюхать приходится, так еще и е**шить в трое больше любого нормального мужика. Чтобы до главного редактора дослужиться. А уж про все остальное вообще молчу. Если ты не можешь доставить бабе  букет незабываемых ощущений в первые же пять секунд, то потом хоть вкалывай как отбойный молоток – твои шансы на повторение падают быстрее чем твое хозяйство. А уж с такими размерчиками… Вот кто точно знает, где в Вашингтоне шлюхи самые ласковые. Поймав себя на позорной попытке проникнуться  сочувствием пополам с мужской солидарностью к шпендику, я вернул себе обычную морду лица и двинулся к новоиспеченным коллегам по призванию. Или не коллегам, это еще хрен мелкий только знает.
Сомнительная попытка Оуэна с порога забрататься с будущим начальством явно не добавляет очков. На мой взгляд. Я так вообще стараюсь прикинуться сейфом пока этот «круче меня только яйца носорога и я лично  знавал старину Карла» (очевидно с того же ракурса, что и носорога, раз так хорошо представляет, как там у него в гробу дела обстоят) чудик пытается всех выстроить по росту… сложновато небось делать это с конца шеренги… Черт, теперь в башку только про размер шутки и лезут. 
- Большой души человек… - в полголоса доверительно сообщаю фифе и «коллеге-сопернику», демонстративно выгибая шею, словно  пытаюсь разглядеть  абстракцию в музее миниатюр (и за что только люди такие бабки платят?!), когда леприкон на своей обратно пропорциональной росту скорости припустил в сторону кабинета. - Моего первого наставника напоминает, – быстро исправляю ситуацию, вспоминая, что я тут себе кусок хлеба ищу, а потому должен уметь мастерски засовывать свое мнение в одно общеизвестное темное прохладное место. Для сохранности.  А вот огнегривую вертихвостку мой парень бы точно повертел. А значит окучивать, окучивать и еще раз окучивать. Работа, мать ее за ногу.
- Чарльз Буше, - едва не облизывая взглядом деваху представляюсь, - можно просто Чак, - киваю в честь знакомства Кенту: рубаху на себе только не рви от обилия чувств, супермен, у тебя для этого шерсти на груди маловато, да и красные трусы нынче не в моде. И снова выжидательно взираю на мамзель – ну, веди, ведунья…

Отредактировано Edoardo Bruitfort (24.03.2016 21:50:35)